О, Маша!
Помиримся ли мы с тобой когда-нибудь?
О, Маша!
Уже прошло много месяцев с того дня, как мы перестали общаться.
О, Маша!
Или суждено нам горевать о прерванной, но в сердце оставленной дружбе до седых волос (у тебя они будут менее заметны) и только в глубокой старости мы, дрожа палочками (ты точно будешь трясти лыжными или для скандинавской ходьбы, например), попросим друг у друга прощения за все обиды?
О, Маша!
Знай, что другом будешь мне всегда!
Люблю тебя крепко, но разве ж это любовь, когда я не хочу позвонить тебе и разбить лед необщения?
И не ругай меня (если мы помиримся), моя Златовласка, за это вымещенное на всеобщее обозрение фото, все равно тебя тут никто не узнает.
Наверное.
О, Маша!
Помиримся ли мы с тобой когда-нибудь?
О, Маша!
Уже прошло много месяцев с того дня, как мы перестали общаться.
О, Маша!
Или суждено нам горевать о прерванной, но в сердце оставленной дружбе до седых волос (у тебя они будут менее заметны) и только в глубокой старости мы, дрожа палочками (ты точно будешь трясти лыжными или для скандинавской ходьбы, например), попросим друг у друга прощения за все обиды?
О, Маша!
Знай, что другом будешь мне всегда!
Люблю тебя крепко, но разве ж это любовь, когда я не хочу позвонить тебе и разбить лед необщения?
И не ругай меня (если мы помиримся), моя Златовласка, за это вымещенное на всеобщее обозрение фото, все равно тебя тут никто не узнает.
Наверное.
О, Маша!